Города на Мурмане

Автор: ВЕСТНИК ПЕРЕМЕН

РОССИЯ. ТРЕТИЙ ПУТЬ. БУДУЩЕЕ В ВАШИХ РУКАХ.

Декабрь, 2018 г. Москва
На заснеженной аллее одного из московских парков встретились два молодых человека.
- Ну, как жизнь? – традиционным вопросом начал беседу один из них.
Другой в лучших русских традициях начал детально рассказывать о своих делах на работе и дома.
Первый терпеливо слушал.
…Когда Петру предложили командировку в Москву, он не тратил много времени на раздумья.
Это была великолепная возможность встретиться со своими давними друзьями и расспросить их о том,
что же на самом деле происходит сейчас в России.
Петр, как здравомыслящий человек, не очень доверял информации в СМИ.
Приехав из Минска в Москву и сделав свои дела по работе, Петр первым делом
встретился со своим однокурсником Сергеем.
Из всех его друзей Сергей был самым разговорчивым, и выведать у него
всякие интересные факты было гораздо легче, чем у других.
…Стоя на морозном декабрьском воздухе, Петр терпеливо выслушивал рассказ Сергея.
Он хорошо знал  эту распространенную русскую привычку – долго и обстоятельно рассказывать
о себе – изжить которую вряд ли когда-либо получится.
- Мария второго родила, – рассказывал Сергей. – Назвали Авдеем.
Петр от души поздравил друга. Тот быстро переключился на рассказ о сослуживцах:
- Недавно встретил Андрюху. Я ему говорю: ты дурак, что не женишься.
А он мне: а зачем нам штамп в паспорте? Это, мол, раньше, без него не могли.
А мы, современные люди, можем быть счастливы и без разрешения какой-нибудь тетеньки-чиновницы.
А я ему: посмотрю я, как ты запоешь, когда Ирка твоя  убежит к другому, который ее в ЗАГС позовет…
Петру смертельно надоело слушать про взаимоотношения Андрюхи с Иркой.
Ему нетерпелось поскорее перейти к тому, что его интересует.
Но он знал, что другу, которого он не видел уже миллион лет, надо дать
выговориться – если его прервать, будет только хуже.
После сослуживцев последовали однокурсники, затем коллеги по работе.
«Скоро начнется тема рыбалки, а там и до политики недалеко» – думал Петр.

Так и случилось: после рассказа о рыбалке на Ладожском озере Сергей перешел на политику:
- В Госдуме приняли поправку к Уголовному кодексу. Предусмотрено наказание для подателей исков
в Суд Народа, по результату рассмотрения которых обвиняемый госслужащий признан Народными
заседателями невиновным в нарушении Закона Народа. Наказание истцу – три года лишения свободы
и компенсация государству судебных расходов. Я, вообще-то, думал, что такая поправка будет внесена
гораздо раньше. Но до этих депутатов, похоже, только сейчас дошло, что это необходимо сделать,
чтобы отбить у некоторых чиновников желание избавиться от надоевшего начальника
без предусмотренного Законом Народа основания.
Петр решил, что пора переходить к главному:
- Послушай, я не совсем в курсе того, что у вас здесь происходит.
Наши журналисты несут какую-то чушь о том, что у вас тут какие-то суды Линча,
о том, что вернулись времена сталинских репрессий…
Сергей расхохотался. Это было так неожиданно, что Петр замолчал в недоумении.
- Ну ты даешь! – воскликнул Сергей. – Вы – белорусы – наши братья не только по крови,
но и по разуму. От кого-кого, а от вас я такого не ожидал. Ты бы еще кровавое НКВД вспомнил.
А также медведей, гулящих по улицам Москвы. Белорусы, называется! Ведете себя как какие-то… американцы.
- Журналисты же… – смущенно оправдывался Петр.
- Да, знаю. Журналисты, как всегда, пишут то, что не имеет никакого отношения к правде.
- Тогда расскажи, что происходит на самом деле! – попросил Петр. – Может, хоть от тебя я узнаю правду.
Что это за Суды Народных заседателей такие?
- О, брат, да ты совсем не в теме, – покачал головой Сергей. – Сразу видно, сто лет в России не был.
Суды Народных заседателей – это суды Народа над ворами из госучреждений.
В прошлом месяце я сам участвовал в одном таком суде. Меня пригласили по случайной выборке
 в качестве Народного заседателя. Рассматривали иск, поданный одним чиновником против другого.
- И что это за чиновник?
- Да обычный чинуша среднего звена, служащий одного государственного учреждения.
Несмотря на то, что зарплата у него не так, чтобы уж очень высокая, он за время своей
«преданной службы» народу выстроил себе неплохой загородный дом, купил несколько квартир
в столице, а сына своего отправил учиться за границу.
- Да, блин! И где же он взял деньги на это все?
- А ты как думаешь? Пахал как лошадь на трех работах? Он просто имел доход с каждого поставщика,
с которым заключал договор на поставку в госучреждения разных товаров. Только и всего.
- А что за чиновник на него иск подал? – спросил Петр.
- Какой-то его подчиненный: ему надоело, что начальник мало того, что сам воровал,
так еще и через него, чужими руками, пытался это сделать.
Подчиненные, которые не глупые, – всегда ведь в курсе непорядочных дел начальников.
- И что в итоге? Того наказали? – поинтересовался Петр.
- Наказали? Не знаю. Может, и наказали потом. Вообще, наказывать – это не наше дело.
Наказывают прокуроры.
Народ никого не наказывает. Народ лишает доверия. Своего доверия.
Да, мы лишили этого чиновника своего доверия. Все семь Народных заседателей. Единогласно.
- И что с ним теперь будет?
- Откуда я знаю? Это его проблемы. По Закону Народа для государства и решению Суда Народных заседателей
он уволен с госслужбы и лишен возможности работать в госучреждениях пожизненно.
Дальнейшая его судьба меня мало заботит. Пусть идет в частный бизнес, пусть уезжает
из страны – пусть делает, что хочет. Если прокуроры не посадят, конечно.
- Я впервые слышу о том, что народ может лишить какого-то чиновника своего доверия, – озадаченно
сказал Петр. – Про то, что такое право есть у президента, я слышал.
- Раньше так оно и было, – ответил Сергей. – Раньше только президент, губернаторы, министры и прочие начальники имели законное право снять какого-нибудь чиновника, лишив его своего доверия.
Поэтому в государстве, в госструктурах оставались только те, кому доверяли президент,
губернатор и так далее. Понимаешь, в чем фишка?
- Понимаю. Не факт, что доверие президента или какого-нибудь гендиректора и доверие народа – одно и тоже.
- То-то и оно. Сейчас, когда появился Народ, все по-другому. Доверие исходит снизу, а не сверху.
От Народа, а не от президента и Ко. Это качественно меняет все наполнение госструктур государства
в выгодную для Народа сторону.
Петр помолчал, обдумывая сказанное.
- Ты сказал – «когда появился Народ». Что это значит? – спросил он у друга.
- Я имею в виду, когда появился Народ как субъект права. Своего права.
Это произошло два года назад, когда у нас в России референдумом было
введено правовое поле от Народа для государства. До этого дня никакого Народа как субъекта права не было.
Было –  уменьшающееся население, состоящее из разных народностей.
- Да, я слышал о вашем референдуме два года назад. Честно говоря, я только сейчас начинаю
понимать значимость этого события. Раньше я думал, что это было что-то символическое,
наподобие всесоюзного референдума девяносто первого года.
- В том-то и дело, что нет! Референдум девяносто первого года, это да – реально был символическим.
По сути, это был просто опрос общественного мнения, а не волеизъявление.
Знаешь, как должен звучать вопрос референдума, чтобы это был не опрос, а изъявление воли?
- Как?
- «Запрещаете ли Вы… то-то тем-то?», или «Разрешаете ли Вы… то-то тем-то?».
А всякое «Считаете ли Вы…?» или «Хотите ли Вы…?» – это не более, чем ни к чему никого не обязывающее
 выражение своего желания.
«Хотите ли Вы, чтобы в России не было коррупции?». «Да, хочу!».
«Ну и хотите дальше!». Где здесь ВОЛЯ? Другое дело сказать «Я ЗАПРЕЩАЮ!».
Я - ввожу правовое поле от Народа для государства и запрещаю чиновникам воровать.
Вопрос референдума по введению правового поля от Народа для государства звучал так:
«Вводите ли Вы для государства Россия Закон Народа в следующей редакции?».
Вариант ответа: «ДА, ввожу» или «НЕТ, не ввожу».
- И кто же разрешил вам провести такой референдум?! – выпалил Петр.
В глазах Сергея промелькнуло странное выражение. Петру показалось, что это было удивление,
смешанное с раздражением. По всему было видно, что он не ожидал такого вопроса, и вопрос ему
вроде как не понравился. Петр на всякий случай приготовился выслушать гневную тираду,
но Сергей выдержал паузу и спокойно объяснил:
- А кто разрешил нашим предкам в свое время собраться и выгнать поляков из Москвы, или отправить Юрия Гагарина в космос? Никто. Нам не нужно было разрешения.  
Это можно назвать «войти в свое право». Люди, уважающие себя и других, собрались в Интернете,
потом вышли в реал, организовали инициативные группы, и собрали два миллиона подписей.
Президент быстро понял свою выгоду от проведения ТАКОГО референдума.
И референдум был проведен быстро и без каких-либо проблем. Закон - введен.  Государством - принят к исполнению.
- А президенту-то какая выгода?
- А президента теперь никто не попрекает за коррупцию, у него нет нужды теперь даже думать о том,
как он выглядит на фоне коррупции: люди сняли с него эту проблему. Взяли на себя.
Петр молчал. Он уже начал обдумывать возможность организации такого же референдума в Белоруссии.
- А что изменилось за эти два года? – спросил он у Сергея. – Правда ли, что с помощью
правового поля от Народа для государства можно окончательно покончить с коррупцией?
В вопросе прозвучали скептические нотки, но Сергей не обратил на это никакого внимания.
- Конечно, уже сейчас коррупции практически нет, – твердо заявил он. – Чиновники, у которых есть
хоть капля мозгов, быстро поняли, чем им грозит нарушение нашего Закона.
За свое кресло же все держатся. Это раньше можно было купить прокуроров и судей,
заручиться поддержкой своих друзей, занимающих высокое положение,
или воспользоваться снисхождением начальства, у которого тоже рыльце в пушку.
Круговая порука была обычным делом в государстве. Именно поэтому порядочные чиновники,
а таких и тогда было много на низших уровнях чиновничества, ничего не могли сделать.
Они были вынуждены лишь наблюдать за тем, как другие безнаказанно воруют в правовом поле государства.
Да и карьерный рост для таких был закрыт: начальники повышали только себе подобных.
А в правовом поле от Народа - не поворуешь.
Сейчас у порядочных людей в государстве есть отличный инструмент чистки своих рядов – Суды
Народных заседателей, введенные Законом Народа для государства.
Конечно, до сих пор в госучреждениях еще есть отдельные придурки, такие, как, например, тот чиновник,
о котором я говорил. Они так и не поняли, что глупым быть непорядочно, а непорядочным – глупо.
Досадно, что на них приходится тратить свое время. Но я уверен в том, что таких будет становится все меньше и меньше.
И, если раньше такие чиновники успешно поднимались по карьерной лестнице, то сейчас путь «наверх» им заказан.
Их выявляют и устраняют на нижних уровнях пирамиды государства более порядочные госслужащие.
Так государство, впервые в истории, очищает себя… само.

С неба начали падать крупные хлопья снега. В конце декабря зима решила напомнить москвичам о себе,
и украсила парки столицы космически красивыми декорациями.
Дети и взрослые лепили из свежевыпавшего снега снежных баб, вокруг стояла суматоха. Петр предложил другу зайти в расположенное неподалеку кафе и погреться.
Когда они разместились за столиком, Сергей сказал:
- Вот смотрю я на вас, белорусов, и не могу понять: вы-то почему не можете ввести свой закон для государства?
Разве ваши чиновники лучше наших?
- Да, понимаешь, что-то я сомневаюсь, – честно признался Петр после некоторых раздумий. – Я не могу
поверить в то, никто не препятствовал проведению такого референдума-волеизъявления.
Неужели не было никого, кто пытался помешать?
Сергей удивился.
-  А как ты это себе представляешь? – поинтересовался он. – Выступает по телевидению какой-нибудь
политикан или чиновник и заявляет: «Я против референдума»!». Это все равно, что сказать: «Я – за коррупцию!
Я – сволочь, но я высокопоставленная сволочь. Я – выше всех вас. Я воровал, и буду воровать у вас. И дружбаны мои – тоже!».
Даже высказаться против такого референдума – значит, проявить себя перед всем народом (и начальством!) как сволочь,
не говоря уж о том, чтобы пытаться помешать его проведению.
- Но ведь помешали же провести референдум по ВТО, – вставил Петр.
- Одно дело – помешать какой-нибудь партейке «пролезть во власть» под дуду референдума
или разогнать толпу митингующих марионеток, которые сами не знают, чего они пришли требовать,
и другое дело – помешать двум миллионам неглупых людей, каждый из которых лично заинтересован в том,
чтобы в государстве не было сволочей. В компетенцию государства эти люди не вмешиваются
(ВТО и тому подобные вопросы – это компетенция государства), Конституцию государства сами не трогают
(в Законе Народа просто поручили Госдуме и Президенту привести Конституцию в соответствии
с волей Народа – обыкновенный наказ). В политику не лезут: Закон Народа не имет никакого отношения к политике.
Это – вопрос доверия. А уж кому доверять, кому не доверять быть чиновником – это дело тех, кому чиновники служат.
Люди просто проявили себя, наконец-то,  со-хозяевами государства.
Сам подумай, Петр! На каком основании ты можешь помешать этим людям организовать порядочным служащим
в государстве свою защиту от сволочей? Только на том основании, что ты сам – сволочь. Вот и все.
Желающих открыто сказать «Я – сволочь!» не нашлось. Ни одного. Это что касается открытого противодействия.
Но и скрытого противодействия тоже не было. Не догадываешься, почему?
- Ммм, – замялся Петр. – Не знаю.
- Люди, желающие ввести Закон, были соединены горизонтальными связями, – пояснил Сергей. – Без всяких
 партий и иерархий. Это в партии всегда есть кто-то главный, с которым можно «договориться».
А у этих людей просто не было никакого вожака. Все они были сами по себе.
А «договориться» с двумя миллионами независящих друг от друга людей гораздо труднее,
чем с двумя десятками партийных боссов.
Петра проняло. Особенностью Сергея было то, что он никогда никого ни в чем не убеждал.
Он всего лишь опровергал неправильные умозаключения, и думающему человеку этого всегда
было достаточно для того, чтобы согласиться с ним.
- Понял, – сказал Петр. – Хорошо. Но как быть с тем, что ваш Закон может стать «палкой о двух концах»?
Ведь кто-то может подать иск против своего начальника из-за своей личной неприязни к нему
или желания занять его место? Наверняка, такие случаи будут.
- Не было пока и не будет, – возразил Сергей. – Потому что депутаты, как я тебе сказал раньше,
предусмотрели «защиту от дурака»: теперь если ответчик будет признан Народными заседателями
невиновным, истец будет обязан возместить судебные издержки и отсидеть три года.
Понимаешь, в чем дело? Желающих отсидеть три года не так много.
Иски будут подавать только те люди, которые на сто процентов уверены в непорядочности госслужащего,
которые могут доказать это Народным заседателям, и которые готовы на тюрьму,
если так вдруг сложатся обстоятельства (например, если чиновник купит заседателей).
Никто не будет рисковать своей свободой просто так, потому что кто-то кому-то не нравится.
Рисковать будут только принципиальные и порядочные люди, которые хотят работать среди таких же порядочных людей.
Да и риск-то невелик: представь себе, каково будет жить Народному заседателю,
который оправдает вора и одновременно отправит на три года в тюрьму порядочного человека.
Я вот был Народным заседателем: да ни за какие деньги не согласился бы!
И другие (мы об этом раговаривали там) – мараться бы не стали.
Вся же инфа о каждом заседании в Интернете выкладывается.
Петр молчал.
- Ты прав. Действительно, почему мы до этого не додумались? Это же так просто, – произнес он наконец.
– «Почему все самое интересное всегда происходит в России?» – писали иностранцы,
когда под Челябинском рухнул метеорит. Это правда. Россия – первая страна, в которой Народ на законных основаниях властвует над государством.
Вы, русские, удивительный народ!
Сергей беспечно махнул рукой.
- Брось! Мы тоже не сразу «отелились». Ты бы видел, какую реакцию у людей вызывала идея
правового поля от Народа для государства, когда работа в проекте только начиналась!
Некоторых очень сильно возмущала девятая статья Закона. Они кричали о том, что нужно сделать закон бесплатным.
То есть уподобиться государству, которое одаривает, счастливливает население своими законами.
Кстати, не за бесплатно: ты же слышал, какие раньше зарплаты думские законодатели сами себе устанавливали из бюджета.
А соавторы Закона сказали: «Нет уж, уважаемое население. Если ты хочешь стать Народом, потрать один рубль
и купи нужный тебе закон. На халяву ты можешь получить стопку рекламного хлама в почтовый ящик или очередную
стопку законов депутатов Госдумы. Они «бесплатны».
А если ты хочешь изменить свои взаимоотношения с государством в выгодную для тебя сторону, и сделать это по праву,
то это право целесообразно заработать.  Не можешь заработать – купи.
В данном случае – право стать сотворцом правового поля от Народа для государства
и право решать вопросы о доверии Народа государству».
Кстати, у многих участвовавших в референдуме текст Закона висит дома в рамочке. Для потомков.
И это тоже о многом говорит: это Закон каждого из них.
- Так почему проект так затянулся, если сама идея появилась давно? – осведомился Петр.
- Понимаешь ли, правовое поле от Народа для государства выгодно только умным и
порядочным людям – людям с развитым сознанием. Проект затянулся лишь потому, что
такие люди не очень активны в общественном плане.
Они долго соображали, что это - не политика,
к которой они питали естественное отвращение.
В отличие от тех, которые «любят собираться в стаи», помнишь Окуджаву?
Долго запрягали, в общем. Как всегда…
====================
В поезде «Москва-Минск» Петр достал из кармана свой планшет.
Он вспомнил конец своего разговора с Сергеем в московском кафе.
«- Скажи, с чего лучше начать? – спросил он Сергея. – Как люди организовались на проведение референдума?
Сергей достал ручку и написал на бумажке адрес сайта.
-  История? Желающие просто приходили вот в это сообщество, регистрировались
сами и приводили своих друзей – и те тоже фиксировали свое желание ввести Закон,
распространяли информацию о Законе. Другие думающие и неравнодушные люди тоже приходили...
С этого все и начиналось.»

Петр набрал в адресной строке браузера адрес:
http://maxpark.com/community/1781/content/2438407 (http://maxpark.com/community/1781/content/2438407)

Любопытный диалог. Два друга едут зимой на поезде и беседуют. ИМХО, у Дэна Брауна в произведениях все поинтересней:

Глава 4

«Сааб» Роберта Лэнгдона вырвался из тоннеля Каллахэн и оказался в восточной части Бостонского порта неподалеку от въезда в аэропорт Логана. Следуя полученным указаниям, Лэнгдон отыскал Авиэйшн-роуд и за старым зданием компании «Истерн эйрлайнс» свернул налево. В трехстах ярдах от дороги он разглядел едва заметные в темноте очертания ангара, на стене которого была выведена гигантская цифра «4». Лэнгдон зарулил на стоянку и выбрался из автомобиля.

Из-за ангара появился круглолицый субъект в голубом комбинезоне.

– Роберт Лэнгдон? – приветливо окликнул он его с незнакомым акцентом.

– Он самый, – отозвался Лэнгдон, запирая машину.

– А вы чертовски пунктуальны. Я только что приземлился. Прошу за мной, пожалуйста.

Идя вокруг ангара, Лэнгдон вдруг ощутил, как напряжены его нервы. Ученый не привык к таинственным телефонным звонкам и секретным встречам с незнакомцами. Не зная, что его ждет, он выбрал одежду, которую обычно надевал на занятия, – прочные хлопчатобумажные брюки, свитер и пиджак из мягкого твида. Лэнгдон вспомнил о лежащем во внутреннем кармане пиджака факсе. Он все еще не мог заставить себя до конца поверить в реальность того, что на нем было изображено.

Пилот, похоже, уловил владевшее Лэнгдоном напряженное беспокойство и спросил:

– А как вы переносите перелеты, сэр? Без проблем, надеюсь?

– Нормально, – ответил он и подумал: «Перелет я как-нибудь переживу, а вот клейменые трупы для меня действительно проблема».

Они прошли вдоль длиннющей стены ангара и очутились на взлетной полосе.

Лэнгдон застыл как вкопанный, уставившись на приникший к бетону самолет.

– Мы что, полетим вот на этой штуке?

– Нравится? – расплылся в широкой улыбке пилот.

– А что это вообще такое?

Перед ними громоздился самолет гигантских, чудовищных размеров, отдаленно напоминавший космический «челнок», за исключением того, что верхняя часть его фюзеляжа была абсолютно плоской. Создавалось впечатление, что сверху она срезана. Более всего летательный аппарат походил на клин колоссальных размеров. Лэнгдону на мгновение даже показалось, что он видит сон. С виду диковинная машина была столь же пригодна для полетов, как гусеничный трактор. Крылья практически отсутствовали. Вместо них из задней части фюзеляжа торчали какие-то коротенькие обрубки. Над обрубками возвышались два киля. Все остальное – сплошной фюзеляж. Длиной около 200 футов и без единого иллюминатора.

– Двести пятьдесят тысяч килограммов с полной заправкой! – хвастливо проинформировал Лэнгдона пилот – так молодой папаша горделиво сообщает данные о весе своего первенца. – Работает на жидком водороде. Корпус из титана, армированного кремниево-карбидным волокном. Соотношение тяги к весу – двадцать к одному, а у большинства реактивных самолетов оно не превышает семи к одному. Нашему директору, видно, и вправду не терпится с вами повидаться. Обычно он этого великана за своими гостями не высылает.

– И эта… этот… оно летает? – не без сарказма вскинул брови Лэнгдон.

– Еще как! – снисходительно усмехнулся пилот. – Выглядит, конечно, немного необычно, может, даже страшновато, но советую привыкать. Уже через пять лет в воздухе ничего, кроме этих милашек, не останется. Высокоскоростное гражданское средство передвижения. Наша лаборатория одна из первых приобрела такой самолет.

«Да, ничего себе лаборатория, не из бедных», – мелькнуло в голове у Лэнгдона.

– Перед вами прототип «Боинга Х-33», – продолжал пилот. – Однако уже сегодня существуют десятки других моделей. У американцев, русских, британцев. Будущее за ними, нужно только некоторое время, чтобы внедрить их в сферу общественного транспорта. Так что можете прощаться с обычными реактивными самолетами.

– Лично я предпочел бы обычный, – искренне признался Лэнгдон, с опаской поглядывая на титанового монстра.

Пилот подвел его к трапу.

– Сюда, пожалуйста, мистер Лэнгдон. Смотрите не споткнитесь.

Через несколько минут Лэнгдон уже сидел в пустом салоне. Пилот усадил его в первом ряду, заботливо застегнул на нем ремень безопасности и скрылся в носовой части самолета. К его удивлению, салон напоминал те, к которым уже привыкли пассажиры широкофюзеляжных лайнеров. Единственное отличие состояло в том, что здесь не было ни одного иллюминатора. Лэнгдону это обстоятельство пришлось не по душе. Всю жизнь его преследовала умеренной тяжести клаустрофобия – следствие одного инцидента в раннем детстве, избавиться от которой до конца он так и не сумел.

Эта боязнь замкнутого пространства никоим образом не сказывалась на здоровье Лэнгдона, но причиняла ему массу неудобств и потому всегда его раздражала. Проявляла она себя в скрытой форме. Он, например, избегал спортивных игр в закрытых помещениях, таких как ракетбол и сквош. Он охотно, даже с радостью выложил круглую сумму за свой просторный викторианский дом с высоченными потолками, хотя университет был готов предоставить ему куда более дешевое жилье. Лэнгдона частенько навещали подозрения, что вспыхнувшая в нем в юности тяга к миру искусства была порождена любовью к огромным музейным залам.

Где-то под ногами ожили двигатели, корпус самолета отозвался мелкой дрожью. Лэнгдон судорожно сглотнул и замер в ожидании. Он почувствовал, как самолет вырулил на взлетную полосу. Над его головой негромко зазвучала музыка «кантри».

Дважды пискнул висящий на стене телефон. Лэнгдон снял трубку.

– Алло!

– Как самочувствие, мистер Лэнгдон?

– Не очень.

– Расслабьтесь. Через час будем на месте.

– Где именно, нельзя ли поточнее? – Только сейчас до него дошло, что он так и не знает, куда они направляются.

– В Женеве, – ответил пилот, и двигатели взревели. – Наша лаборатория находится в Женеве.

– Ага, значит, Женева, – повторил Лэнгдон. – На севере штата Нью-Йорк. Кстати, моя семья живет там, неподалеку от озера Сенека. А я и не знал, что в Женеве есть физическая лаборатория.

– Не та Женева, что в штате Нью-Йорк, мистер Лэнгдон, – рассмеялся пилот. – А та, что в Швейцарии!

Потребовалось некоторое время, чтобы до Лэнгдона дошел весь смысл услышанного.

– Ах вот как? В Швейцарии? – Пульс у Лэнгдона лихорадочно зачастил. – Но мне показалось, вы говорили, что нам лететь не больше часа…

– Так оно и есть, мистер Лэнгдон! – коротко хохотнул пилот. – Эта малышка развивает скорость пятнадцать махов.