|
finko
|
 |
« Ответ #1002 : 12 Сентября 2010, 13:26 » |
|
Интервенция и военные действия России
Хотя Россия, как и международное сообщество в целом, не оспаривала принадлежность Южной Осетии к Республике Грузия, она не раз нарушала грузинский суверенитет над этой территорией, порой допуская существенные нарушения запрета на вмешательство во внутренние дела другого государства, то есть закрепленного в пункте 1 статьи 2 Устава ООН так называемого “запрещения вмешательства”. Сюда относятся, в частности, демонстративное проникновение в воздушное пространство, недостаточный или отсутствующий контроль над государственной и таможенной границей – в частности, Рокским туннелем – и прикрытие нелегальной деятельности (контрабанда алкоголя и т.п.) на грузинской территории, допущение въезда боевиков с Северного Кавказа в Южную Осетию, хакерские атаки на Интернет-сайты правительственных органов Грузии.
Предоставление российского гражданства жителям Южной Осетии – не единичные случаи, а массовая раздача – также является нарушением “запрещения вмешательства”. Нормы международного права допускают предоставление гражданства иностранцам, но лишь при условии, что они – в данном случае южные осетины – могут доказать наличие особых личных и других тесных связей с Россией; общеполитической близости здесь недостаточно. Массовое предоставление гражданства лицам, проживающим на территории другого государства, является нарушением норм международного права.
Россия не может также оправдывать свою военную акцию, утверждая, что действия Грузии в Южной Осетии являются геноцидом. Хотя в результате нападения Грузии много людей погибло, многие были вынуждены бежать, состав преступления, характеризуемого как “геноцид” (ст. II Конвенции ООН от 09.12.1948 г.), предполагает – как и в российском уголовном законодательстве (ст. 357 УК) – наличие намерения полностью или частично уничтожить осетин как национальную или этническую группу, (“as such”, т.е. “как таковых”), а такого намерения у грузинского руководства, совершенно очевидно, не было. Оно только хотело за счет эффекта внезапности вновь захватить Южную Осетию, прежде чем на арену выйдет Россия. Аргумент “геноцида” – это всего лишь ответный упрек в адрес альянса НАТО, который в 1999 году компенсировал подобным же аргументом отсутствие мандата ООН на бомбардировки бывшей Югославии из-за Косово.
Россия, однако, в оправдание своего контрнаступления на Грузию может апеллировать к праву на самооборону (ч. 1 ст. 51 Устава ООН), причем как в индивидуальном порядке, поскольку она сама подверглась нападению со стороны Грузии, так и на коллективном уровне – в форме правомерной поддержки Южной Осетии, парламент которой рано утром 8 августа обратился к России с просьбой о помощи. Будучи “фактически существующим стабильным режимом”, Южная Осетия не только, с одной стороны, связана общим запретом Устава ООН на применение силы, защищающим ее (в частности) от Грузии, но и, с другой стороны, вправе воспользоваться своим “естественным” правом (“inherent right”) на самооборону и, следовательно, запросить помощь извне.
Как нападение на саму Россию следует охарактеризовать тот факт, что грузинские войска нанесли целенаправленный удар по дислоцированным в Южной Осетии российским миротворцам и, в частности, по руководимой ими штаб-квартире в Цхинвали, где на момент нападения оставались одни лишь россияне. Более десятка российских солдат при этом погибли. Понятно, что эти действия с юридической точки зрения следует оценивать иначе, чем меры по спасению каких-либо граждан – туристов или бизнесменов, ставших жертвой насилия со стороны какого-либо иностранного государства. Конечно, миротворцы тоже были гражданами России, но не это здесь главное. Главное то, что подразделение российских миротворцев в Грузии (Южной Осетии), выполняя свои задачи в соответствии с международно-правовым мандатом, представляло Российскую Федерацию. Поэтому нападение на штаб-квартиру следует расценивать, согласно ст. 51 Устава ООН, как “вооруженное нападение” (“armed attack”) на саму Россию.
Осуществляя военную акцию против Грузии и в самой Грузии, Россия, конечно, не обладала полной свободой действий: она была связана 1) международным гуманитарным правом, в частности, Гаагской конвенцией о методах ведения сухопутных войн (1907) и
Четвертой Женевской конвенцией (1949) в сочетании с Дополнительным протоколом I (1977) и 2) международно-правовым принципом соразмерности (“proportionality”). Нарушила ли Россия эти нормы, осуществив военные действия данным образом и в данном объеме? Ответ на этот вопрос должен быть дифференцированным: частью нарушила, частью – нет.
Юридически оценить чрезвычайно сложные события намного легче, если разделить их на следующие четыре комплекса:
1) Ввод российских войск в Южную Осетию, отражение нападения грузинских частей и взятие под контроль территории Южной Осетии;
2) ввод танковых и пехотных соединений в Центральную Грузию: город Гори и прилегающие районы;
3) воздушные налеты (бомбардировки) военных и гражданских объектов по всей Грузии (Тбилиси, Гори, Манеули, Поти и т.д.);
4) ввод войск в Абхазию, потопление части грузинского Черноморского флота, взятие Сенаки и Поти, разрушение военной инфраструктуры – в частности, в Западной Грузии – и создание широкой “зоны безопасности” к востоку от Абхазии.
По пункту 1): После взятия грузинской стороной Цхинвали и прилегающих к нему селений они перестали быть “незащищенными населенными пунктами” (Гаагская конвенция 1907 года, ст. 59). Таким образом, их обстрел российской стороной нельзя изначально считать недопустимым – по законам военного времени он был допустим. Обусловленные этим обстрелом потери среди гражданского населения и материальный ущерб следует квалифицировать как коллатеральные (то есть сопутствующие) потери. Нормам международного права противоречило, однако, применение установок “град” и “кассетных бомб”, поскольку эти виды оружия не являются точными, а поражают “без разбора” как военные, так и гражданские объекты (ч. 4 и 5 ст. 51 1-го Дополнительного протокола).
Кроме того, Россию можно заподозрить или обвинить в том, что она пассивно отнеслась к “этническим чисткам”, которые, как утверждается, осетинские подразделения и боевики проводили в ходе и “в тени” военных действий в отношении проживающего в Южной Осетии грузинского меньшинства. По свидетельствам очевидцев, многие грузинские села в южной части региона подвергались – частично планомерному – разрушению, после того как осетины забрали из домов все мало-мальски ценное. Их жители на этот момент, правда, почти полностью отсутствовали – они спасались бегством. Данные действия подпадают под состав “военного преступления”, предусмотренного статьей 8 Устава Международного уголовного трибунала ООН (1998). Можно ли привлечь к уголовной ответственности за эти преступления по статье 28 указанного Устава командиров российских частей, действовавших в Южной Осетии, пока нельзя установить за недостатком информации.
По пункту 2): Занятие примыкающего к Южной Осетии Горийского района, его окрестностей и, в частности, соответствующих участков основных транспортных магистралей, соединяющих Центральную и Западную Грузию, было оправдано уже тем, что обстрел Цхинвали ранее велся именно из Гори, и тем, что военная безопасность в этой зоне требовала контроля транспортных магистралей. При этом Россия, правда, не выполнила некоторых обязательств, возлагаемых на нее Гаагской конвенцией как на оккупационную державу. Речь идет о пресечении мародерства (ст. 47), обеспечении общественной безопасности и порядка (ст. 43) и особенно защите частной собственности (ст. 46). Так, солдаты посягали на чужое имущество, банды мародеров почти беспрепятственно бесчинствовали, а жители из-за отсутствия защиты по нескольку дней не могли вернуться в свои села.
По пункту 3): Удары с воздуха по военным объектам любого рода и некоторым стратегическим магистралям страны на первом этапе войны были для России единственной возможностью оказания противнику военного отпора, поэтому они были необходимыми и, следовательно, соразмерными. Эти удары не нарушили систем энерго- и водоснабжения страны. Предположение, что гибель 20 человек в результате бомбардировки нескольких многоэтажных домов в Гори – это коллатеральные потери, может показаться сомнительным, но без более точного знания всех обстоятельств дела окончательная оценка здесь невозможна. Еще большие сомнения вызывает бомбардировка нефтяного порта города Поти, поскольку он служит исключительно гражданским целям.
По пункту 4): Массированное развертывание военных сил в Западной Грузии и в Черном море являлось, напротив, со всех точек зрения грубым нарушением принципа соразмерности, так как эти действия не служили той единственной цели, которая могла оправдать российское контрнаступление: отбросить грузинские войска назад и восстановить прежнюю стабильную ситуацию в Южной Осетии и вокруг нее; было очевидно, что оно направлено на то, чтобы разрушить военный потенциал Грузии и на западе страны, а также укрепить стратегические позиции Республики Абхазия в регионе. Для “югоосетинского комплекса” российские действия в Западной Грузии значения не имели. Никакой необходимости в них не было, они были несоразмерными и, следовательно, противоречили нормам международного права.
|
