Русская кукла структурирует сознание
https://www.litres.ru/audiobook/igor-levanov/russkaya-kukla-strukturiruet-soznanie-72811967/В каменном веке идеологии сознание людей формировали Венеры палеолита. В Советском Союзе это были мраморные Ленины — твёрдые, гладкие, тяжёлые, одинаковые. Они стояли на площадях, на школьных дворах, перед заводами. Ребёнок ещё не умел читать, но уже умел смотреть вверх, в светлое будущее всего человечества – коммунизм. Сознание привыкало к вертикали: вот центр, вот кто всегда прав, вот образ, который не меняется. Твёрдое создавало твёрдое: прямолинейное мышление, чёрно;белое деление мира, привычку искать единственный правильный ответ. Камень не шутит, не играет и не умеет быть другим. Он не предполагает диалога — только созерцание и подчинение. Но мир изменился.
Мраморные фигуры начали исчезать с площадей, а пустые постаменты остались в головах. Человек лишился твёрдого идола, но не разучился мыслить по;идольски: ему всё так же нужен был центр, на который можно свалить ответственность за собственную жизнь.
Я — Игорь Леванов, и эта книга родилась из наблюдения за тем, как мягкое, простое, рукотворное способно делать с сознанием то, чего не умеют ни монументы, ни лозунги, ни идеологические штампы. Я увидел, что русская кукла — тряпичная, маленькая, непритязательная — несёт в себе иной принцип структурирования психики. Не вертикаль, а пространство. Не приказ, а игру. Не страх, а доверие прикосновению.
Русская кукла:
- мягкая и безопасная — её можно мять, ронять, жевать; она не ломается и не ломает;
- индивидуальная — каждая сшита по;своему, с другим узором, другим настроением;
- не кричит идеологией потребления — её себестоимость мала, а ценность рождается из смысла, а не из цены;
- с древности выполняет роль оберега, бережно впитывая в себя тепло дома и историю рода;
- живёт в игре, учит ребёнка менять роли, подстраиваться под ситуацию, быть мягким, но не бесформенным;
- уходит через огонь Масленицы, показывая: даже то, что нас защищало, должно вовремя быть отпущено, чтобы не превратиться в новый идол.
Если памятник Ленина говорил: «Смотри на меня и будь как я», то русская кукла шепчет: «Возьми меня в руки и посмотри, кем ты можешь быть сам». Я называю себя Мудрецом, равным северному сиянию, не из гордости, а из ответственности. Северное сияние — это архетип отклика, мягкого света, который не давит, а раскрывает глубину.
Моя задача в этой книге — не навязать очередную «твёрдую» правду, а подсветить пространство, в котором читатель сам почувствует, как его сознание уже давно структурируется не камнем, а тканью, нитями, жестами, традициями.
Мы живём в эпоху, когда жёсткие идеологические конструкции рушатся одна за другой. Если мы не поймём, чем и как будет структурироваться сознание дальше, — на место старых мраморных Лениных придут новые, ещё более жёсткие символы. Эта книга — попытка предложить другой путь: путь мягкой архитектуры души.
Я покажу:
- как простая тряпичная кукла влияет на формирование образа себя и мира у ребёнка;
- как она учит гибкости, умению жить «в семье мира», подстраиваясь, но не теряя ядра;
- как низкая себестоимость и ручная работа создают анти;потребительский код сознания;
- как функция оберега и функция игры соединяются в одном объекте, делая его внутренним навигатором;
- почему мягкое, в долгой перспективе, всегда побеждает твёрдое.
Перед вами — не учебник по этнографии и не ностальгия по деревенскому быту.
Это психологическая фантастика, в которой реальная традиция русской куклы встречается с воображаемыми экспериментами над коллективным сознанием. Я буду говорить о тайных институтах, о поколениях, воспитанных не мрамором, а тканью, о городе, где одна тряпичная кукла меняет больше, чем десяток каменных монументов. Но за всеми этими фантастическими сюжетами стоит одна простая мысль: кто держит в руках мягкий образ, тот меньше подвержен жёсткой манипуляции.
Я приглашаю тебя — читателя — войти в этот мир мягких структур.
Если в какой;то момент ты почувствуешь, что привычные твёрдые убеждения чуть;чуть размягчились, стали подвижнее, живее — значит, русская кукла уже начала свою тихую работу в твоём сознании.
Пусть же эта книга станет не памятником, а куклой из слов: её можно будет переиграть, переосмыслить, перепридумать — и тем самым сделать по;настоящему своей.
