MazVG
молодой
Карма +0/-0
Offline
Пол:
Сообщений: 13
|
|
« : 22 Июня 2024, 18:13 » |
|
Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912. Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
И клёна жёлтые ладони страницы лета пролистают
Под стук дождя былое снится, проснёшься - и забудешь сразу, и листопад крылом жар-птицы смахнёт листву с дремотных вязов.
А день на редкость синий-синий, всё по сердцу в пейзаже русском, погоде радуясь, осины цветастые надели блузки.
Боязнь зимы на юг прогонит погожим утром птичьи стаи, и клёна жёлтые ладони страницы лета пролистают.
Грустить присуще и природе, и нам - обычно на ночь глядя... тайком от нас сентябрь проводит берёза в золотом наряде.
И осень нас окрестит берёзовой листвой
Пришли дожди-скитальцы, за ними вслед ветра, а в сквере листьев танцы с заката до утра.
Осталась зелень сосен, один виток дорог, сегодня наша осень шагнула на порог.
И как судьбу не мерьте, счастливый - кто влюблён, а в жёлтой круговерти грустит багряный клён.
Не верь, что спеты песни, что серый день - пустой... и осень нас окрестит берёзовой листвой.
Белыми нитками снега осень сошьёт вечера
В парке печалится ясень - сумрак, аллеи пусты, ворон в монашеской рясе свитки считает листвы.
Время устало от бега - всё по часам, как вчера, белыми нитками снега осень сошьёт вечера.
В памяти жухлых растений солнце, дожди, синева, я по разлукам рассеял горькие наши слова.
Станешь зимующей птицей - чувства былые вернём... знает душа, чем роднится ветреный март с ноябрём.
Где свет оставил пятна, там россыпи алмазов
Фонарь замёрз, но мажет у наших окон тени, метель из белой пряжи связала шаль сирени.
Сугробы спят вповалку, белеют спины, плечи, всегда чего-то жалко в холодный зимний вечер.
На ветках снега комья - пушистыми зверьками, уютный сумрак комнат и нежный жест руками.
Прильнёшь ко мне - приятно, изменится всё сразу... где свет оставил пятна, там россыпи алмазов.
Белые штрихи ложатся гуще
Оттепель сменила снегопады, хворые сугробы у ограды снова гнут в земном поклоне спины - просят о метелях вечер синий.
В скверах клёны растянули сети - ловят благодатный тёплый ветер, в зеркале надтреснутом асфальта мельком отразился призрак марта.
В доме тишина и пахнет сдобой, снег пошёл намоленный сугробом, белые штрихи ложатся гуще... радости - спешащим к нам и ждущим.
А звёздная пыль превращается в хлопья
Закатное солнце окрасило охрой соседнего дома последний этаж, без свежего снега сугробы усохли и портят красивый январский пейзаж.
У окон к пяти появляется вечер, и тени спешат поудобнее лечь, сдувает в заснеженном скверике ветер пылинками звёзды с берёзовых плеч.
В домашнем тепле разговор не торопим, без грусти припомнится, что утекло, а звёздная пыль превращается в хлопья и стайками бабочек бьётся в стекло.
Сугробы к земле прижимаются грудью, ночные метели поют про любовь... и утром на белом напишутся судьбы затейливой вязью глубоких следов.
Берёза прятала колени от жёлтых взглядов фонаря
Узоры наносили тени на холст белёный февраля, берёза прятала колени от жёлтых взглядов фонаря.
А ветка клёна через серость тянула тоненькую нить, и было грустно, и хотелось о тёплом лете говорить.
Трамвая скрип, прохожих топот и поцелуи у перил, под ореолом солнца тополь над нами золотой парил.
И поднимался столбик ртутный, и уносил тоску ночей... узнал сугроб морозным утром - в его груди стучит ручей.
Шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим
Ушёл февральский день в потёмки, утешил истиной расхожей, и шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим.
Качали ветки сумрак вязкий, где сеял снег фонарь сквозь сито, твоей душе хотелось сказки, а не обыденности быта.
Молчали оба и попутно теней смотрели пантомиму, и знала ты - проснёшься утром и смутным сном припомнишь зиму.
Рассветы зазвенят ручьями, напрасно хмурилась сердито... и старый клён, скрипя плечами, дотащит солнце до зенита.
|