adada
матерый
Карма +48/-22
Offline
Пол:
Расположение: Кола, Нижнее Варламово > б. и ныне распавшаяся УССР
Сообщений: 10941
давно на Мурмане
|
|
« Ответ #70 : 25 Марта 2021, 21:34 » |
|
Константин Дмитриевич Носилов, "На Новой Земле" (1903):
Едва сгустился сумракъ полярнаго дня, какъ на сѣверѣ показалась дуга сѣвернаго сіянія. Оно правильной дугой поднялось изъ-за горизонта моря надъ темнымъ, почти непрозрачнымъ сегментомъ, ярко оттѣнявшимъ ее. Отъ этой, еще неяркой, слабой дуги позднѣе встали лучи, ударили къ зениту и зажгли новую дугу, которая въ видѣ извивающейся, двигающейся широкой ленты протянулась съ востока на западъ и тамъ завилась въ спираль, образуя коронку. Мы видѣли, какъ и дуга, и лента, все болѣе и болѣе разрастаясь, быстро двигались къ зениту, росли, отбрасывая въ стороны, все больше къ западу, длинные свѣтовые лучи. Особенно была красива, поразительно подвижная лента. Она плавно колышется, перегибается, скручивается, раскручивается, свертывается, развертывается, загораетъ и потухаетъ, словно ее завиваетъ какая-то невѣдомая рука на западѣ, зажигаетъ ее разноцвѣтными огнями, заставляетъ волноваться, дрожать, раскидываться, сокращаться, принимать всевозможныя формы, какія доступны лентѣ, кинутой на легкій вѣтерокъ. Затѣмъ она погасала, движенія дѣлались медленнѣе, разбивалась, рвалась на куски и таяла въ темно-синемъ небосклонѣ, откуда сквозь нее смотрѣли на насъ звѣзды, еще ярче блистая на этомъ очаровательномъ небѣ.
Въ шесть часовъ вечера дуга уже поднялась высоко, лента приблизилась къ зениту и достигла высшей энергіи, высшей игры и свѣти. Теперь она плыла къ югу какой-то сплошной огненной рѣкой, разбрасывая отъ себя цѣлые столбы, лучи, появлявшіеся словно полетъ ракетъ на темно-синемъ небосклонѣ, который уже весь пылалъ свѣтомъ, какъ зарево громаднаго пожара. Это было ужасное и вмѣстѣ съ тѣмъ пріятное зрѣлище, знакомое только полярному человѣку, гдѣ оно разыгрывается совсѣмъ не такъ, какъ у насъ на сѣверѣ, на линіи Петербурга, даже Архангельска, надъ самой головой зрителя. Эго было даже рѣдкостью для меня, для самоѣдовъ, наблюдающихъ по шестидесяти въ среднемъ разъ это явленіе въ зиму.
Это было очаровательное явленіе Новой Земли, когда разомъ вспыхивалъ весь небосклонъ, повсюду появлялись свѣтовыя облачка подобно перистымъ, собирались въ тучки, разгорались, сливались въ ленты, спирали, коронки, отбрасывали лучи и таяли, медленно таяли, въ то время, когда сквозь нихъ глядѣлись звѣзды. Едва успѣвала растаять, раствориться только что разгоравшаяся на минуту-двѣ назадъ одна лента, какъ впереди, неизвѣстно изъ чего, почти неуловимо для глаза, рождалась, показывалась другая, двигаясь все ближе и ближе къ зениту, и вспыхивала разноцвѣтными огнями. Онѣ быстро перебѣгали по ней взадъ и впередъ, начинаясь на западѣ и снова возвращаясь съ востока туда же, переплетаясь между собой, осѣняя другъ друга мягкими. едва уловимыми глазомъ отъ быстроты цвѣтами, за которыми трудно было слѣдить, которые поражали нѣжностью цвѣта, быстротой движенія, смѣной другъ друга, то разгораясь еще больше, то потухая, то скрываясь за что-то, то снова появляясь на секунды, но всей своей очаровательной прелести, поразительной для глаза...
Такая игра огней придавала всему сѣверному сіянію большую подвижность: то тамъ, то здѣсь неожиданно появлялись свѣтовыя облака, то тамъ, то здѣсь взлетали ракетами лучи, зажигаясь и погасая на минуту, то тамъ, то здѣсь завивались коронки, и. казалось, всѣ тѣ слои воздуха, гдѣ горѣло, колыхалось, тухло и разгоралось это чудное явленіе, игра природы, колыхались вмѣстѣ, съ нимъ, захватывали нижніе слои воздуха, лента спускалась на тысячи метровъ ниже, приближалась къ поверхности моря, къ острову, еще ярче освѣщала его льды, его горы и, казалось вотъ она недалеко, вотъ она спустится, обожжетъ этотъ вспыхивающій подъ ней снѣгъ, коснется насъ, и мы прижимались невольно къ стѣнѣ дома. Но морозный воздухъ не колыхался, свѣча горѣла, не колыхнувъ пламенемъ, явленіе, не достигнувъ, казалось, какихъ-нибудь ста саженъ земли, таяло, прекращалось, растворялось въ тихомъ воздухѣ, и лента снова поднималась, становилась, казалось, далеко и начинала погасать, чтобы, датъ мѣсто другой впереди къ югу, къ зениту. Все это явленіе двигалось не прямо къ сѣверу, но склонялось замѣтно къ западу, и вся сила его игры шла оттуда, гдѣ были коронки, спирали и порою цѣлые огненные шары.
Барометръ тронулся и началъ падать. Самоѣды, эти замѣчательные метеорологи, говорили, что будетъ жестокая буря и вѣтеръ встанетъ съ запада, гдѣ коронки. Океанъ, спокойный днемъ, проснулся, и въ проливъ стала вкатываться тихая, ровная, но крупная волна гдѣ-то далеко уже въ морѣ, разыгравшагося волненія. Прибрежный ледъ заплакалъ жалобными звуками въ проливѣ, у нашего берега зашептался прибой. Собаки, какъ заряженные аккумуляторы, бродили безпокойно по берегу, отыскивая, куда бы забраться отъ бури, ложились на снѣгъ, ворча и взвизгивая, катались по нему и бѣжали въ сѣни сгорбившись, съ поднявшейся на спинѣ и шеѣ шерстью, къ которой нельзя было прикоснуться, чтобы не причинить имъ видимой боли, отъ которой онѣ при малѣйшемъ прикосновеніи взвизгивали и даже кусались. Я снялъ теплую оленью шапку и погладилъ свои волосы. Мнѣ было непріятно ихъ трогать, я, казалось, не могъ бы ихъ чесать, они тоже, какъ у собакъ, приподнимались, были грубыми и издавали больше треска, чѣмъ обыкновенно.
Сѣверное сіяніе продолжалось всю ночь и не давало спать, пугая заревомъ пожара въ окна. Мы вскакивали съ постелей, подбѣгали къ окнамъ и смотрѣли на дворъ, на снѣжныя горы, на просторъ пролива, гдѣ вспыхивалъ снѣгъ, гдѣ на минуты показывалась ясно даль, обозначались рѣзко контуры горъ, какъ въ лѣтнюю грозу, но съ той только разницей, что явленіе свѣта было медленнѣе, мягче, ровнѣе.
|